Мирослав Морозов

Приборы управления торпедной стрельбой

Среди споров, непрекращающихся вокруг боевой деятельности нашего подводного флота в Великую Отечественную войну, не последнее место занимает тема сравнения ее с флотами наших противников и союзников. Среди элементов, по которым проводится сравнение чаще всего, фигурируют табличные характеристики подводных кораблей и результаты боевой деятельности наиболее заслуженных командиров. Между тем, все это – лишь надводная часть айсберга. «Корабли строятся для пушек» - говорил в свое время адмирал С.О. Макаров, и был прав в том смысле, что любой корабль можно рассматривать лишь как более или менее удачную платформу для размещения оружейных комплексов. Личный состав лишь эксплуатирует эти комплексы и даже при максимальном умении «выше их головы» прыгнуть не может. С учетом этого приходится констатировать, что сравнительному анализу нашего морского оружия и его зарубежных аналогов уделено незаслуженно мало внимания. Из слагаемых комплексов более-менее удовлетворительно рассмотрено лишь само оружие и его боеприпасы. Что же касается систем и приборов управления оружием, то у подавляющего большинства читательской аудитории знания по данному вопросу колеблются между полным отсутствием оных и самым первым поверхностным уровнем. По мере своих сил и возможностей постараемся раскрыть данный вопрос через рассмотрение приборов управления главным оружием подводных лодок – торпедным оружием.

* * *

Чтобы понять роль приборов управления торпедной стрельбой (ПУТС) для начала кратко рассмотрим общую теорию вопроса и период развития оружия подводного флота, предшествовавший их появлению.

После включения в составы мировых флотов первых подводных лодок в течение довольно длительного времени никаких приборов управления торпедной стрельбой на них не было. Командир лодки, сумевший сблизиться с целью на небольшую дистанцию, прицеливался в форштевень, сообщал рулевому боевой курс, а затем отдавал команду «пли» голосом. Далее она репетовалась в концевой отсек, где торпедист дергал за спусковой рычаг торпедного аппарата. Внешне простая схема после первых успехов подводных лодок и введении контрмер против них сразу начала усложняться. Дело в том, что в отличие от артиллерийского снаряда скорость торпеды сопоставима со скоростью цели. На земле подобная ситуация возникает только при стрельбе по скоростным самолетам. Соответственно, чтобы попасть с расстояния более 2-3 кабельтовых командиру лодки требуется вычислять упреждение, строить так называемый «торпедный треугольник», вершинами которого являются положение подлодки в момент залпа, положения цели в момент залпа и в момент встречи с торпедой. Естественно, строить этот треугольник следует не в момент, когда лодка уже находится на позиции стрельбы, а заранее, избрав для основы расчетов как элементы движения цели (ее скорость, размер, курсовой угол), так и дистанцию, с которой желательно или возможно произвести залп. Чтобы выйти на эту позицию подлодке требуется развить определенную скорость, а затем, на подходе к точке залпа лечь на боевой курс. Правильный расчет боевого курса имеет особое значение, поскольку именно через него задается угол упреждения при стрельбе обычными прямоходными торпедами.

Рассчитать торпедный треугольник при помощи обычных алгебраических и геометрических формул в ходе самой атаки командиру практически невозможно. Во-первых, это отнимет непозволительно много времени, счет которому во время боевого столкновения идет буквально на секунды. Во-вторых, в этот момент у командира имеются и более важные обязанности, а именно руководство экипажем и наблюдение за целью в перископ. В силу последнего он являлся и единственным человеком на лодке, который мог определить элементы движения цели. Так еще в ходе Первой мировой войны появился табличный способ расчета всех необходимых для осуществления атаки аргументов. Суть его заключалась в том, что командир, а как правило его помощник, находил в специальной заранее составленной таблице фиксированные значения известных аргументов, наиболее подходящие под его случай, а в другом месте таблицы считывал значения тех аргументов, которые хотел определить.

Вот как предписывало действовать советскому командиру подлодки во время торпедной атаки, введенное в действие весной 1939 г. «Временное наставление по боевой деятельности подводных лодок 1939 года (НПЛ-39)»:

«408. Обнаружив противника и атакуя его, командир должен выполнить последовательно следующие задачи:
а) определить сторону движения противника;
б) если дистанция до противника в момент его обнаружения свыше 40 каб., лечь на курс для сближения с противником (курс сближения).
в) во время сближения, а если дистанция до противника меньше 40 каб., то сразу по обнаружении противника:
1) оценить свое положение относительно атакуемого с учетом скорости его хода;
2) на основании этой оценки выбрать наиболее выгодный способ атаки;
3) определить элементы движения противника;
4) наметить выгодную по обстановке позицию стрельбы;
г) занять выбранную позицию для торпедной стрельбы, решительно прорываясь, когда это возможно, за линию непосредствен¬ного охранения атакуемого;
д) произвести торпедный залп (выстрел);
е) оценить создавшуюся после выпуска торпед обстановку и в соответствии с ней занять новую позицию для атаки того же или другого корабля или уклониться от преследования сил противника, когда повторная атака невозможна».

Далее говорилось об определении элементов движения цели (ее курса и скорости).

«417. Умение быстро и правильно определить курсовой угол, скорость и расстояние до противника имеет решающее значение на успешность выполнения атаки. Командир должен постоянно тренировать себя с целью научиться быстро и правильно определять эти элементы.
418. Приближенно дистанция всегда определяется на-глаз. При атаке можно руководствоваться таблицей дальности видимости в перископ частей корпуса кораблей.
419. На дистанциях свыше 60 каб. оценка на-глаз является единственным способом определения расстояния.
На-глаз же следует оценивать расстояние до противника и на малых дистанциях, т. е. меньше 10-15 каб., когда особенно важна кратковременность подъема перископа.
Чтобы не ошибиться в оценке дистанции на-глаз в процессе атаки, как правило, не следует пользоваться увеличением.
420. С того момента, когда видна ватерлиния, т. е. с дистанций порядка 50 каб. становится возможным определение расстояний с помощью дальномерного приспособления перископа. При этом ошибки в измерении дистанций зависят от точности знания высоты частей цели, принимаемых за базу, от тренировки командира, от величины измеряемой дистанции и от рефракции…
Командиры лодок еще в мирное время должны тщательно изучить силуэты кораблей вероятных противников; при выходе же в море иметь вписанными в таблицах маневрирования необходимые размеры кораблей противника, с которыми возможна встреча в походе.
Перед выходом лодки в поход командиры бригад обязаны проверить выполнение командирами лодок настоящего требования.
421. На тех же основаниях определяется дистанция с помощью сетки перископа. При наличии дальномерного приспособления сеткой надлежит пользоваться при измерении малых дистанций порядка 15—25 каб. для сокращения на этих дистанциях времени подъема перископа. На каждой ПЛ должна быть таблица определения дистанций по сетке перископа» (выделения жирным сделаны авторами «Наставления» - прим. М.М. Здесь они выделены синим -п. Б.).

После определения элементов движения цели осуществлялся расчет боевого курса. Он выполнялся при помощи специального комплекта прилагавшихся к «Наставлению» таблиц, составленных начальником кафедры тактики подводных лодок Военно-морской академии А.В. Томашевичем для различных скоростей кораблей противника и желаемых дистанций стрельбы. Выбрав соответствующую таблицу, командир должен был найти в ней строку с дистанцией до цели в момент последнего измерения, а в строке – значение курсового угла цели. После этого в верхней части столбца считывались значение боевого курса, скорость подлодки на боевом курсе, значение угла встречи торпеды с целью, угол упреждения и приблизительное время до залпа в секундах. В идеале, если элементы движения цели были определены правильно, командиру оставалось только развернуть перископ в сторону цели на значение угла упреждения и ждать, когда она «вползет» в перекрестье. После этого давалась команда «пли!» и включался секундомер. Поскольку все это соответствовало только идеальным условиям, далее авторы «Наставления» излагали многочисленные рекомендации по корректировке курса и скорости в зависимости от выявленных в ходе атаки погрешностей. Применение этих методов казалось достаточным, чтобы обеспечить попадание с дистанций до 16 каб. даже одиночной торпедой.

Из вышеперечисленного достаточно очевидно вытекают недостатки табличного метода: громоздкость комплекта таблиц, фиксированность значений аргументов, возможность субъективной ошибки при использовании перегруженного цифрами графического материала. Так появилась идея создать механический счетно-решающий прибор (СРП), который мог бы решать указанные задачи так, как математические решает арифмометр. Идея создания подобных приборов появилась еще в конце Первой мировой войны, и к 1918 г. в ряде флотов уже имелись простейшие механические вычислители. Российский флот не остался в числе аутсайдеров. Еще в 1916 г. в «Морском сборнике» была опубликована статья, в которой описывался механический прицел – вычислитель, весьма напоминавший тот, который был принят на вооружение ВМФ СССР в 1941 г. под названием прицел ЛН. Большое развитие претерпели СРП в 20-х – первой половине 30-х годов, причем каждая из ведущих стран мира разрабатывала их самостоятельно, считая одним из самых наиболее охраняемых секретов техники подводного флота. Дальнейшее развитие СРП и ПУТС в целом, мы рассмотрим на примерах Германии, Англии, США и СССР.

Германия

Про развитие ПУТС подводных лодок в этой стране в межвоенный период известно очень мало, и это не удивительно. Большую часть этого времени подводный флот находился под запретом, и только с 1934 г. нацисты начали открыто строить эту важнейшую составляющую кригсмарине. Впрочем, и впоследствии информацию о своих ПУТС они не афишировали.

На основе современных данных можно утверждать, что к моменту начала Второй мировой войны немецкие лодки имели достаточно современные ПУТС и СРП. Механический СРП или как он назывался у немцев «форхальтерехнер» (Vorhalterechner; обозначение "T.Vh.Re.S.2" = Torpedovorhalterechner Siemens, 2-я модификация) являлся сердцем всей системы ПУТС. Он монтировался на стенке боевой рубки и в момент атаки обслуживался боцманов в чине фельдфебеля. Боцман вручную вводил в прибор курс, скорость подлодки и пеленг на цель. Скорость устанавливал сам командир, командой рулевому, курс считывался с репитера гирокомпаса, пеленг на цель – с азимутального круга перископа. По командам командира в строгой последовательности вводились семь других параметров:

1. Глубина хода торпед в метрах.
2. Скорость торпеды в узлах.
3. Скорость цели в узлах.
4. Положение цели: справа или слева по курсу.
5. Курсовой угол цели в градусах.
6. Дистанция до цели в сотнях метров (командир определял ее по сетке перископа, более поздние модификации перископов имели встроенный оптический дальномер).
7. Длина цели в метрах (определялась командиром на глаз, исходя из определенного класса и типа цели).

При атаке из надводного положения все действия осуществлялись точно так же за исключением того, что командир считывал пеленг на цель с пьедестала «надводной прицельной оптики» UZO (Uberwasser-Zieloptik), установленной на мостике. Команды репетовались в боевую рубку голосом.

Надводный визир UZO германской подлодки VII серии.

Главной особенность немецкого СРП являлось то, что он вырабатывал не боевой курс субмарины, а угол поворота гироскопа (прибора Обри) самой торпеды. Подлодке не требовалось совершать сложных и продолжительных по времени маневров, которые могли привести к срыву самой таки. Торпеда покидала торпедный аппарат и по прошествии нескольких метров сама поворачивала в нужном направлении. Значения угла поворота прибора Обри, глубины хода и скорости транслировались в носовой или кормовой отсеки, где отображались на специальном табло. После этого торпедистам оставалось ввести указанные значения в торпеду. Делалось это без извлечения изделия из аппарата при помощи специальных выдвижных шпинделей, которые подстыковывались к внешним разъемам торпед. По всей видимости, СРП учитывал определенное запаздывание выстрела, поскольку вырабатываемое им значение угла поворота соответствовало только тому моменту, в который производились измерения. Сама стрельба осуществлялась одиночными торпедами с минимально возможных дистанций. Номер торпедного аппарата, из которого следовало осуществить выстрел, указывался командой командира, выстрел, по-видимому, производился торпедистами по готовности торпеды. Судя по статистике успешность таких прицельных выстрелов в начале Второй мировой войны была достаточно большой.

На случай выхода из строя основного СРП в носовом отсеке имелся резервный, кроме того, имелся и механический вычислитель времен Первой мировой войны. Первые «форхальтерехнеры» появились на вооружении не позже 1936-1937 гг., поскольку все вступавшие в строй до войны подлодки IX и VII серий уже ими оснащались.

При всем внешнем совершенстве описанной системы она имела как минимум два крупных недостатка. Во-первых, временной интервал между моментом окончание работы СРП и выстрелом, во-вторых, отсутствие в самом СРП т.н. «следящей системы», которая осуществляла бы постоянную выработку данных, по крайней мере, до того момента, как цель круто изменит свой курс.

Первый недостаток был в значительной степени устранен с появлением в конце 1941 г. 3-й модификации «форхальтерехнера» и соответствующей ему модификации ПУТС. Прибор стал электромеханическим. Через электрический кабель в него перманентно поступали значения собственной скорости (от лага в носовой часи), курса и пеленга на цель. Боцману оставалось ввести только семь недостающих параметров. После выработки значения угла поворота прибора Обри электросигнал по кабелю уходили в торпедные отсеки, где поступали в приемные приборы (Torpedoschuss-Empfanger). Эти приборы решали задачу, схожую с той, которую раньше выполняли торпедисты – сервомоторы приводили в движение выдвижные шпиндели, которыми устанавливались скорость, глубина хода и угол поворота прибора Обри. По завершению их работы – всего через несколько секунд – можно было осуществлять выстрел, которые производился самим командиром из боевой рубки. Первыми новую модификацию ПУТС получили крейсерские подлодки IX серии, затем в течение первой половины 1942 г. все новые и проходившие ремонт «семерки».

Германский счетно-решающий прибор "форхальтерехнер" 3-й модификации со снятой лицевой панелью.
Снимок сделан на борту корабля-музея "U 995".

Время подготовки данных для выстрела и время самого выстрела ощутимо сократились, что давало возможность командирам производить последовательную стрельбу по 2-3 целям до того момента, как взорвется первая выпущенная торпеда, а сама подлодка подвергнется преследованию. Тем не менее, лишь немногим подводникам удавалось воспользоваться всеми этими техническими возможностями – заметное усиление ПЛО атлантических конвоев с конца 1941 – начала 1942 гг. привело к возрастанию дистанций стрельбы, с которых точно определить элементы движения цели не представлялось возможным. Процент попаданий заметно уменьшился, и на первое место стали выходить способы торпедной стрельбы, не требовавшие точного прицеливания. Имеются в виду маневрирующие торпеды FAT и LUT, появившиеся на вооружении в 1942 и 1944 гг. соответственно. Описание этого оружия находится за рамками данной статьи, мы же отметим, что появление этих торпед вызвало появление новых, соответствующих им ПУТС. «Форхальтерехнер» менять не стали, но в торпедных отсеках появились новые стойки, на которых приходилось выставлять для каждой из торпед:

1. Длину прямого участка в метрах.
2. Значение угла поворота торпеды на боевой курс (на торпеде LUT могло программироваться до двух таких поворотов).
3. Величину прямого участка «змейки» (маневрирование с многократным пересечением курса цели).

Соответственно усложнялась конструкция системы сервомоторов и шпинделей, снова возрастало время подготовки выстрела. Именно по этой причине лишь незначительное число субмарин получило ПУТС, модифицированные для стрельбы маневрирующими торпедами (LUT – не более 50 субмарин). И напротив, поступившая на вооружении летом 1943 г. самонаводящаяся акустическая торпеда Т-4 «Цаункёниг» не требовала ни доработок ПУТС, ни точного прицеливания. Впрочем, в связи с появлением у союзников эффективных акустических ловушек и методов уклонения, эффект от применения акустических торпед оказался обескураживающе малым.

Последние новшества в ПУТС германских субмарин были связаны с разработкой небезызвестных подлодок XXI серии. Как следует из описания 3-й модификации «форхальтерехнера» одним из непременных условий его работы являлось наблюдение цели в перископ или UZO, поскольку именно от них поступала информация о значении пеленга на цель. За исключением стрельбы самонаводящимися торпедами лодка не имела возможности производить бесперископные атаки, что в условиях господства ПЛО противника являлось крупным недостатком. Для конструкции ПУТС лодок XXI серии немецкие конструкторы предусмотрели эту возможность. Субмарины получали новую выдвижную ГАС (т.н. «балконное устройство»), которая представляла собой несколько десятков гидрофонов новейшего типа. Благодаря большой базе, точность шумопеленгования целей значительно повысилась, появилась возможность выделять из групповой шумящей цели (конвоя) отдельные суда. Пеленг на них вводился в СРП от ГАС по электрическому кабелю, точно так же, как это происходило бы от перископа. Увы, но испытать новую систему в боевых условиях немцам не довелось, а информация о результатах испытаний ее после войны в союзных флотах, если они происходили вообще, до сих пор не предана огласке.

Таким образом, немецкие подлодочные ПУТС представляются достаточно передовыми конструкциями, позволившими подводникам кригсмарине добиться известных успехов в ходе Битвы за Атлантику. Основным отличием немецкого пути при разработке ПУТС, как уже отмечалось, являлся расчет угла поворота приборов Обри торпед, а не боевого курса подлодки. Вместе с тем, столкнувшись с трудностями в лице ПЛО противника, немцы отказались от разработки методов стрельбы и ПУТС, где погрешности в определение элементов движения цели перекрывались бы выпуском нескольких торпед. Вместо этого они занялись разработкой маневрирующих и самонаводящихся торпед, которые, увы, не смогли оправдать ожиданий конструкторов. Не удалось немецким конструкторам создать и СРП со следящей системой.

США

В Америке совершенствованию ПУТС уделялось немалое значение, благодаря чему к моменту вступления страны в войну удалось создать весьма эффективные по тем временным меркам приборы.

Разработка первых СРП была начата в конце Первой мировой войны или первые послевоенные годы. Одновременно со строительством подлодок типа “S” на вооружение поступил довольно примитивный механический вычислитель боевого курса, получивший у подводников название «есть – был» (“Is-was”). Он представлял собой круглую логарифмическую линейку. По определенным командиром курсовому углу и скорости цели им можно было рассчитать боевой курс субмарины. Подлодка ложилась на него и осуществляла стрельбу обычными прямоходными торпедами. В годы войны этот незатейливый прибор сохранялся на подводных лодках в качестве резервного. Приборы установки глубины хода торпед и приборы установки приборов Обри торпед располагались на торпедных аппаратах. Поскольку изменение установленных значений занимало много времени, они имели крайне ограниченное боевое применение.

Только в последние месяцы накануне войны на вооружение эскадренных подлодок поступили принципиально новые ПУТС, содержавшие в своей основе СРП «TDC Mark III» (Torpedo data computer = вычислитель данных торпедной стрельбы, 3-я модификация). Его появление произвело настоящую революцию в тактике американских субмарин и во многом обусловило те успехи, которых они смогли добиться в войне на Тихом океане.

Внешний вид американского счетно-решающего прибора "TDC Mark III".

В основе этого прибора, как и немецкого «форхальтерехнера» лежала идея вычисления не боевого курса, а угла установки прибора Обри торпед. Как и в немецком приборе 3-й модификации курс и скорость лодки вводились автоматически, в ручную устанавливались:

1. дистанция (определялась командиром по сетке перископа);
2. пеленг на цель (с азимутального круга перископа, уточнялся акустиком);
3. курсовой угол цели (определялся через расстояние между мачтами или длину ватерлинии; сопоставлялись кажущаяся проекция и расстояние по ТТХ);
4. скорость (оценивалась на глаз командиром и уточнялась акустиком по числу оборотов винта);
5. длина цели (исходя из ТТХ).

Установка приборов Обри торпед осуществлялась дистанционно, при помощи сервомоторов, вращавших выдвижные шпиндели, пристыкованные к системе управления движением торпеды. На этом сходство американского и немецкого приборов и заканчивалось.

Главным отличием американского TDC являлось наличие следящей системы, которая реализовывалась в приборе отдельной секцией, носившей название “position keeper”. Именно в нее поступали параметры элементов движения лодки и цели. На основании введенных данных прибор перманентно рассчитывал положение цели относительно лодки. При очередном подъеме перископа сравнивались расчетный и истинный пеленги на цель. Истинный пеленг вводился в прибор, который автоматически пересчитывал его в поправку к определенной на глаз скорости. Как правило, после трех-четырех пеленгований прибор начинал предсказывать положение цели с погрешностями, не влиявшими на вероятность попадания.

Второй секцией прибора являлся «построитель угла» (angle solver). Механически связанный со следящей системой он перманентно рассчитывал установки приборов Обри торпед как в носовых, так и в кормовых аппаратах. На нем же торпедный офицер мог менять установки скорости и глубины хода торпед. Кроме того, здесь же мог программироваться залп «веером». В зависимости от дистанции до цели прибор сам вырабатывал углы растворения торпед в залпе, которые оператору оставалось только ввести вручную (право выбора следовать ли рекомендациям прибора оставлялось за человеком). Выстрел осуществлялся командиром лодки дистанционно.

Торпедная стрельба из надводного положения первоначально вызывала большие трудности. Нередко в 1942 г. командиром лодок приходилось стрелять из надводного положения не с мостика, а из боевой руки, наблюдая цель в ночной перископ, который, кстати, появился на вооружении только со второй половины года. Не рассчитывая на то, что в будущей войне подводные лодки смогут действовать из надводного положения, командование ВМФ не отдавало приказа на разработку надводного визира. В начале войны на вооружении имелся лишь учебный надводный визир, считывать данные с которого можно было только при свете. К концу 1942 г. на вооружение был принят специально рассчитанный на ночные атаки прибор TBT (Target bearing transmitter = передатчик пеленга на цель). Как и немецкий UZO прибор представлял собой мощный бинокль (по прочности рассчитанный на максимальную глубину погружения субмарины), база которого была связана электрокабелем с TDC. Сигнал со значением пеленга посылался в СРП нажатием кнопки, вмонтированной в рукоятку. На лодке устанавливалось два TBT – один на мостике, другой на кормовой площадке, которая на жаргоне подводников называлась «сигаретной палубой».

К концу 1943 г. на вооружение подводных сил поступила новая модификация СРП – TDC Mark IV. Прибор незначительно конструктивно отличался от Mark III, что, однако, не свидетельствовало о том, что он был простым повторением пройденного. Изменения коснулись секции «position keeper», которая теперь стала в автоматическом режиме получать данные о пеленге и дистанции до цели от гидролокатора (в подводном положении) или радара (в надводном положении). Точность определения элементов движения цели значительно увеличилась, успешность торпедных атак еще более возросла. Появилась возможность стрелять залпами «веером» на большие дистанции с небольшими углами растворения, что обеспечивало попадание в цель до четырех торпед из шеститорпедного носового залпа подлодки типа «Гэтоу». В результате, к концу войны сложилось несколько парадоксальное положение. Известный американский военно-морской историк Т. Роско писал: «теоретически увеличение дистанции означает уменьшение количества попаданий, но на самом деле (по статистике) процент попаданий падал при сокращении дистанции. Можно предположить, что при малой дистанции между подводной лодкой и объектом большее количество ошибок происходит от торопливости, которая появляется у команды при виде(близко находящегося – прим. М.М.) противника».

Англия

Несмотря на определенные успехи, которых добились британские подводники в годы Первой мировой войны, в целом отношение к данному классу кораблей в британском Адмиралтействе продолжало оставаться негативным. Не последнюю роль в этом играло изобретение в 1918 г. гидролокатора «аздик», который адмиралы посчитали панацеей от любых субмарин в будущих войнах. Вкупе с господствовавшей в 20-х – первой половине 30-х годов политике экономии на нуждах ВМФ это привело к тому, что британский подводный флот вступил в новую мировую войну с наиболее примитивными подлодочными ПУТС, по сравнению с флотами Германии и США.

В основе электромеханического СРП «Торпедодиректор»См.ссылку №1 лежал принцип расчета боевого курса подводной лодки в момент выстрела. Реализовывалось это при помощи хитроумно сконструированной логарифмической системы шкал. Электрически в прибор вводился только собственный курс с гирокомпаса. СРП не был связан с торпедными аппаратами. Изменение установки глубины хода торпед осуществлялась торпедистами вручную через специальные приборы, установленные на аппаратах, скорость торпед корректировать без извлечения изделий было невозможно. Углы поворота приборов Обри корректировались без извлечения, но прибор вырабатывал боевой курс только для стрельбы прямоходными или «угловыми» (поворот после выстрела ровно на 90 градусов) торпедами.

Атакует субмарина "Атмост". У перископа - командир подлодки лейтенант А.Д. Кейли (21 ноября 1941 г. торпедировал итальянский тяжелый крейсер "Триест", потопил шесть и повредил одно торговое судно;
погиб в январе 1943 г. будучи командиром субмарины "Р 311"). Подводник с бородкой и усами на заднем плане - торпедный офицер, держащийся правой рукой за СРП "торпедодиректор".

Сама работа прибора строилась следующим образом:
При первом наблюдении в перископ по командам командира торпедный офицер вручную вводил в него приблизительно определенный курс цели, с азимутального круга – пеленг на цель. На основании этого прибор сам высчитывал курсовой угол цели и осуществлял установку взаимного положения корабля и подлодки (это весьма наглядно отображалось на двух вращающихся циферблатах в центре прибора). Далее в прибор вводились высота мачт по ТТХ и угол их возвышения, считанные с сетки перископа. Так определялась дистанция. На основании всех ранее введенных данных прибор сам высчитывал траверзное расстояние – т.е. на каком расстоянии от лодки пройдет цель, если продолжит движение прежним курсом. Увидев его значение, командир решал в какую точку и с какой скоростью ему следует двигаться для производства торпедной стрельбы.

На последнем этапе прибор рассчитывал боевой курс. Для этого в него вводили скорость торпед, скорость и длину цели (скорость цели определялась на глаз либо из сопоставления пеленгов, на более позднем этапе войны – по числу оборотов винтов, фиксируемом оператором ГАС). При необходимости поворотом рукоятки можно было установить прибор на расчет данных для «угловой стрельбы». После ввода всех необходимых значений изображение субмарины на нижнем циферблате, «раздваивалось» (см. рисунок №2) - верхнее светлое положение соответствовало текущему, нижнее – тому, которое будет иметь подводный корабль на боевом курсе. Оставалось считать с боковой шкалы угол поворота и дать его рулевому. После прихода лодки на нужный курс (об этом можно было судить по совмещению изображений) командир считывал с другой шкалы значение угла упреждения, разворачивал на него перископ и ждал, когда цель вползет в перекрестье прицельной сетки.

Довольно простой, легкий (вес 52 кг; габариты 487х635х368 мм) и наглядный прибор на деле имел массу недостатков. Лишь один параметр вводился в него автоматически, а остальные вручную. Отсутствие следящей системы приводило к тому, что после каждого нового подъема перископа все ранее установленные значения приходилось переустанавливать. В боевых условиях далеко не всегда на это имелось время, в результате чего многим командирам приходилось заниматься вычислениями в уме, не прибегая к помощи «торпедодиректора». Большое количество данных рассчитывалось не аппаратно, а субъективно, что увеличивало риск ошибиться. И наконец, занятие строго определенного положения (боевой курс) отнимало время, которого в реальном бою могло и не оказаться.

Все вышеизложенные недостатки приводили к тому, что успешность прицельной стрельбы одиночными торпедами оказалась крайне неудовлетворительной. Спешно взялись за разработку методов, позволявших переломить это положение дел. Ответ оказался достаточно очевидным – переход к залповой стрельбе, но поскольку «торпедодиректор» не управлял установками приборов Обри, то наиболее эффективный метод - залп с растворением углов («веером») - оказался невозможным. Выход нашли в паллиативном методе стрельбы «с временным интервалом». Вот как охарактеризовал его суть в «Сборнике материалов по опыту боевой деятельности Военно-Морского Флота Союза ССР» №6 (1943 г.) А.В. Томашевич:

«Выпуская торпеды последовательно одна за другой, англичане производили стрельбу в течение времени, потребного атакующему кораблю на прохождение расстояния, равного одной, двум или трем его длинам. Получалось три варианта стрельбы. Первый носил название сосредоточенной стрельбы, второй — рассеиванием А, третий — рассеиванием В. При сосредоточенной стрельбе, если элементы движения противника были определены правильно, все выпущенные торпеды должны были попасть в цель. При наличии же ошибок в определении элементов движения цели попадание будет лишь в том случае, когда ошибки будут вызывать смещения цели в ту или другую сторону за время, хода торпеды, не превышающее половины длины цели. Точкой прицеливания назначался форштевень корабля. Следовательно, средняя торпеда должна была попасть в середину корабля. Этот вариант стрельбы предписывалось применять, когда атака производилась с малых дистанций, и когда элементы движения цели были определены, по мнению командира, точно.

В случае точного определения элементов движения цели при стрельбе рассеиванием А в корабль должно было попасть 50% из всех выпущенных торпед. Если же имелись ошибки, попадание могло быть лишь в том случае, когда вызываемое ими смещение цели за время хода торпеды не превышало длины корабля (в ту или другую сторону). Точка прицеливания должна была переноситься вперед от форштевня корабля на полкорпуса. Этот вариант должен был применяться, когда элементы движения противника не могли быть определены достаточно точно.

При правильном определении элементов движения цели при стрельбе рассеиванием В должно было попасть 33% из всех выпущенных торпед. При ошибке в определении элементов движения цели попадание могло быть, если ее смещение не превышало полутора длин корабля. Точка прицеливания переносилась вперед от форштевня на корпус корабля. Этот вариант стрельбы должен был применяться при атаке с больших дистанций, когда, в определении элементов движения цели могли быть допущены большие ошибки.

При всех вариантах определялось лишь минимальное количество торпед, которое должно было выпускаться: при сосредоточенной стрельбе - не менее двух, при рассеивании А — не менее трех, при рассеивании В — не менее четырех. Эта норма в представлении англичан определяла обязательное попадание одной торпедой. Командиру предоставлялось самому определять в зависимости от обстановки сколько выпускать торпед в каждом отдельном случае.

Расчет стрельбы производился по трем таблицам. Первая таблица определяла, какой вариант стрельбы должен быть применен в данной обстановке, вторая позволяла рассчитать величину получающегося как бы торпедного интервала при том или ином числе выпускаемых торпед и при различных длинах цели, третья таблица позволяла определить в зависимости от полученного торпедного интервала и скорости цели временные интервалы между выстрелами торпед».

Таким образом, в добавление к прибору, требовавшему восьми ручных установок, появился комплект из трех таблиц. Лишь на модификациях «торпедодиректора», появившихся в начале 1943 г. стали автоматически вырабатываться рекомендуемые значения временного интервала в зависимости от введенных ранее длины цели, дистанции, скорости цели и числа выпускаемых торпед. Впрочем, поскольку все торпеды шли последовательно по одному направлению, уклонение цели от одной из них означало промах всего залпа. По-видимому, в 1944 г. у англичан появилась возможность вводить промежуточные между значениями 0 и 90 градусов установки приборов Обри торпед, и они перешли к залпам веером, однако описаний соответствующих ПУТС обнаружить не удалось. Скорее всего углы растворения вводились торпедистами непосредственно перед атакой при помощи выдвижных шпинделей. Точно так же отсутствуют описания элементов ПУТС для стрельбы из надводного положения, хотя последнее осуществлялось британскими подводниками достаточно редко.

Английская система ПУТС оказалась наиболее примитивной по сравнению с Германией и США. Множество значений приходилось рассчитывать на глаз, а вводить вручную. Слабость аппаратного обеспечения могли компенсировать только профессиональная и слаженная работой всего экипажа, и, судя по довольно высокой результативности атак британских субмарин, именно такими они и были.

СССР

Характерной особенностью отечественного пути развития ПУТС являлось то, что это развитие осуществлялось по отдельным элементам, которые не были связаны между собой в единую систему так, как это было в других странах. Рассмотрим эти элементы последовательно.

Устройства для дистанционного управления стрельбой.

Залповая стрельба до конца 30-х годов у нас предусматривалась лишь в одном единственном случае – при встрече с крупным боевым кораблем, обладающим большой живучестью. Поскольку при одновременном выстреле всех носовых торпедных аппаратов лодка попросту всплыла бы на поверхность (систем беспузырной торпедной стрельбы тогда еще не было), при залповой стрельбе предусматривался небольшой интервал. Организовать такую стрельбу голосовыми командами было бы достаточно сложно. Еще в начале 30-х годов первые подлодки советской постройки получили механические автомат-коробки стрельбы, обеспечивавшие одно-, двух- и трехторпедные носовые залпы и одно- или двухторпедные кормовые. В 1937 г. на подводных лодках установили электрические «Автоматические коробки торпедной стрельбы» (АКТС), обеспечивающие возможность производства торпедной стрельбы из боевой рубки с интервалом времени между выстрелами до 5 секунд. В войну все эти приборы показали себя недостаточно надежными. Например, в знаменитой «атаке века» «С-13» на лайнер «Вильгельм Густлофф» 30 января 1945 г. одна из четырех торпед так и не покинула своего аппарата из-за неисправности автомат-коробки и непрохождения дистанционной команды. Впрочем, на судьбе лайнера это никак не отразилось. Кроме того, автомат-коробки не обеспечивали технической возможности стрельбы с интервалами, рекомендованными А.В. Томашевичем в таблицах стрельбы по методу «с временным интервалом», поскольку в нем интервалы как раз таки были большими, чем 5 секунд. Практически командиру все равно приходилось диктовать свое решение на залп в концевой отсек голосом, где находился командир БЧ-2-3 или командир торпедной группы, непосредственно организовывавший боевую работу торпедистов.

3 марта 1940 г. начальник Минно-торпедного управления (МТУ) ВМФ выдал задание на конструирование системы периферийных приборов "Топаз", предназначенной для обеспечения автоматического ввода в гироскопические приборы торпед угловых установок и производства торпедной стрельбы из боевой рубки с постоянным временным интервалом и с любым вариантом набора торпед в залпе. Она же обеспечивала дистанционную установку глубины хода торпед. Систему конструировало КБ завода №251, и на испытания она вышла в конце 1943 г. В процессе испытаний ее сочли не надежной и дальнейшую разработку прекратили в связи с окончанием работ по ручным ПУГ и ПУПО.

Приборы установки гидростата (ПУГ) и установки прибора Обри (ПУПО) у нас тоже появились непростительно поздно. Хотя торпеды уже «умели» ходить по сложным траекториям и на разных глубинах, отсутствие устройств, которые позволяли бы изменять установки без извлечения торпед из аппаратов, не позволяло реализовать наличный потенциал. Трудно объяснить тот факт, что ТТЗ на конструирование этих, с одной стороны элементарных, а с другой крайне необходимых приборов утвердили только 26 июня 1941 г. Занимались выполнением заказа инженеры И.М. Иоффе и В.В. Колосов из КБ завода №709 НКСП. Сложности военного времени привели к тому, что на госиспытания опытные ПУГ и ПУПО попали только в конце 43-го (приказ НК ВМФ №0908 от 25.11.1943). Ими оснастили «М-107» СФ и «М-62» ЧФ. Первое боевое применение ПУГ получил 7 апреля 1944 г., когда в ходе атаки с применением неконтактных торпед «М-107» изменила глубину их хода с 4 на 3 м. Спустя пять дней после этого появился приказ Н.Г. Кузнецов №0282, которым ПУГ и ПУПО принимались на вооружение. Впоследствии завод №709 получил план выпуска этих приборов. Несмотря на то, что оснащение ими торпедных аппаратов не требовало корпусных работ, установка новых приборов осуществлялась медленно. На ЧФ, который считался приоритетным в плане обеспечения ПУГ и ПУПО, к весне 1945 г. приборы имелись на «М-62», «М-107» (к тому времени «переехала» сюда с СФ по железной дороге), «М-203», «Щ-207», возможно на «М-119» и устанавливались на «С-33». На СФ приборами к августу 1944 г обладали «С-15», «С-101», «Л-22», «К-21», «М-200» и «М-201». Если ПУГ североморские подводники еще пользовались, то ПУПО остался невостребованным, поскольку одновременный залп «веером» из носовых аппаратов здесь считался опасным из-за перспективы выбрасывания лодки на поверхность. Данных об установке приборов на субмаринах КБФ обнаружить не удалось, но точно известно, что все торпедные веры, осуществленные ими, являлись искусственными (см. раздел 12.3). На ТОФ лодки стали оснащаться ПУГ и ПУПО только с мая 1945 г. Их получили «Щ-109», «Щ-111», «Щ-115», «Щ-116», «Щ-121», «Щ-124» и «Щ-136». Ни одна из перечисленных подлодок в войне с Японией не участвовала, так как даже к моменту ее окончания не успела покинуть акваторию судоремонтного завода.

Информация о разработке счетно-решающих приборов (СРП) в других странах имелась у наших специалистов не позже первой половины 30-х годов (например, в январе 1934 г. комиссия во главе с А.К. Сивковым в числе прочего осматривала во Франции СРП «СЕР 3М»), но длительное время важность их разработки не осознавалась. Большой толчок в этом направлении дала советско-финляндская война, которая со всей наглядностью показала, что стрельба без СРП со средних дистанций даже по неохраняемым пароходам крайне малоэффективна.

В 1937-1938 гг. капитан 3 ранга Овсянников предложил линейчатый ночной прицел ЛН для стрельбы в условиях малой видимости при надводном положении подводной лодки. Прицел позволил решать разовый угол упреждения по глазомерно определенным и установленным элементам движения цели. По конструкции он напоминал нечто среднее между логарифмической линейкой и чертежной рейсшиной. Его принципиальная конструкция рассматривалась в отечественной специальной литературе еще в 1916 г. Прицелы крепились на поручни мостика по обеим сторонам рубки. Испытания начались летом 1938 г. и по непонятным причинам завершились лишь 10 апреля 1941 г. приказом НК ВМФ №0286, которым он был принят на вооружение. Установочную партию прицелов изготовили в 1940 г. на Кронштадтском Морзаводе, и накануне или в первые месяцы войны оснастили ими все подводные лодки. Этим и объяснялось то обстоятельство, что многие командиры субмарин не умели пользоваться прицелом, предпочитая в боевой обстановке стрелять «на глаз», а часто при погружении даже забывали прицелы на мостике. В ходе войны эти прицелы подтвердили надежность работы, неплохо решали свои задачи и были просты в использовании. Вместе с тем они были достаточно примитивными, не учитывали многих важных факторов и по сути являлись аналогом немецких СРП 1-го поколения, появившихся еще в конце предыдущей мировой войны.

Командир подводной лодки "Щ-125" капитан-лейтенант М.И. Даневич у ночного прицела ЛН, 1940 г.

Только 3 марта 1940 г. начальник МТУ ВМФ выдал тактико-технические задания на разработку СРП, получившего шифр «Трап». Важной особенностью СРП являлось то, что он изначально должен был оснащаться самоход-автоматом, который имитировал бы движение корабля-цели по типу того, как это делалось в артиллерийских центральных автоматах стрельбы (ЦАС). Так реализовывался принцип следящей системы. Кроме того, на СРП перекладывалась и задача определения дальности до цели по значениям, полученным от перископа.

«Трап» должен был обеспечить решение следующих задач: определение элементов движения цели по пеленгу и дистанции (2-3 замера), полученным через перископ или от гидроакустических средств; выработку текущих значений угла упреждения и гироскопического угла для стрельбы с угловой установкой торпед; выработку автоматных данных стрельбы; обеспечение бесперископного выхода в атаку. Курс и скорость цели в приборе «Трап» определялись графо-аналитическим методом по относительному пути цели. На выходе прибор вырабатывал боевой курс подлодки в момент выстрела. Торпеды оставались прямоходными – могли после выстрела двигаться прямым курсом или повернуть на 90 градусов.

До начала войны сконструировать прибор не успели, а после начала работы над ним несколько замедлились. Техническое совещание с рассмотрением эскизного проекта «Трапа» состоялось 7 января 1942 г., технического проекта – 17 августа 1942 г. Большая часть 43-го года ушла на изготовление опытного прибора. 28 августа -10 сентября прошли заводские испытания (завод №251 НКСП), а 2 октября появился приказ НК ВМФ №0756, предписывавший провести госиспытания «Трапа» в ноябре – декабре на подлодке «Л-14» Тихоокеанского флота. Испытания сильно затянулись, но еще до их окончания в феврале 44-го появилось постановление ГКО №5191сс, в соответствии с которым заводу №251 НКСП поручалось изготовить по 4 прибора в 3 и 4-м кварталах 1944 г., и 50 штук в 1945 г. Приказом №0283 от 11 апреля 1944 г. «Трап» под шифром «ТАС-Л» (торпедный автомат стрельбы – лодочный) наконец-то приняли на вооружение.

Приказ зафиксировал основные ТТХ прибора. Он определял скорость и курс цели в пределах: скорость от 0 до 46 узл., курс – 0 – 360 градусов; вырабатывал дистанцию до нее в пределах от 2 до 60 каб., КУц – 0 – 180 – 0, угол упреждения для прямоходных торпед – 0-60-0, углы установки приборов Обри для угловой стрельбы – 0-90-0. Сами значения установок приборов Обри «ТАС-Л» в торпеды не вводил, поскольку с аппаратами он связан не был. Кроме того, им не обеспечивался расчет углов растворения приборов Обри при залповой стрельбе «веером». Тем не менее, СРП имел вес 400 кг и габариты 835х450х1100 мм (т.е. не проходил в рубочный люк). Последнее обстоятельство стало решающим – установить его можно было только через капитальный ремонт со снятием прочной рубки. До конца войны промышленность успела изготовить 10 «ТАС-Л», которые начали устанавливать на «К-21», «Л-20» и «Л-5». Первая из них – «Л-5» - отошла от стенки завода в октябре 1945 г., так что проверки войной прибор не имел. Упоминавшимся постановлением ГКО перед заводским КБ поставили задачу конструирования СРП «Трюм», который по своим массогабаритным характеристикам подходил бы для вооружения подлодок среднего и малого водоизмещения. Опытный образец прибора "Трюм" (принят на вооружение под шифром «ТАС-Л2») изготовили только в 1946 г.

Таким образом, единственными СРП, которыми в боевых походах могли пользоваться советские подводники, оказались британские приборы «торпедодиректор». Первое упоминание о них удалось обнаружить в июле 1941 г. на совместном заседании британской военно-морской миссии в Москве и советских специалистов. Задававший вопросы англичанам известный подводник капитан 1 ранга К.М. Кузнецов внезапно спросил: «На ваших подводных лодках имеется прибор для выхода в торпедную атаку, сделанный на репиторе гирокомпаса. Можно ли будет получить его описание? Такой прибор имеется на наших подлодках, которые строились в Англии». Речь, безусловно, шла о «торпедодиректорах», обнаруженных нашими специалистами при осмотре эстонских субмарин «Лембит» и «Калев». Британский представитель коммандер Дэвис пообещал, что уже следующий самолет доставит в СССР и сам прибор и его описание. С 1943 г. британские СРП стали устанавливаться на наших подлодках – сначала на тех, что зашли в Англию при переходе с ТОФа на СФ, затем на находившихся в наших базах. Наши специалисты отнеслись к прибору достаточно скептически. По их мнению, он решал только те задачи, которые решал отечественный ночной прицел «Трос» и не выдерживал никакого сравнения по полноте и качеству решаемых задач с прибором «ТАС-Л». По-видимому, это стало одной из причин, по которым прибор не получил широкого распространения. Не рвались ликвидировать наше техническое отставание и союзники. В 1943 г. мы попытались заказать в Англии дополнительно 70 комплектов данного СРП, но представители Адмиралтейства, ссылаясь на загруженность своих предприятий, предложили переадресовать заказ в США. Заказ там вроде бы разместили, но по состоянию на конец 1944 г. он еще не был выполнен. К декабрю 1943 г. "торпедодиректоры" имелись на североморских «Щ-404», «Щ-402», «Л-15» и черноморской «Л-23». В 1945 г. еще один комплект установили на одной из тихоокеанских подлодок. Тем не менее, сведенья о том, что подводники указанных лодок ими пользовались, обнаружить не удалось. Традиционное отсутствие описаний, инструкций по эксплуатации, тактических наставлений, а главное интереса, при и без того «высокой» результативности атак не способствовало освоению новой техники.

По-видимому, единственными кто пользовался СРП в советском подводном флоте в годы войны, оказались экипажи субмарин «В-1» - «В-4» (бывшие британские «Санфиш», «Анброукен», «Юнисон» и «Урсула»), полученных в счет раздела итальянского флота весной 1944 г. Каждый офицер, допущенный к несению вахты, отработал в кабинете торпедной стрельбы учебного центра в Данди как минимум по 15-20 торпедных атак с использованием СРП. За время нахождения в центре дивизион выпустил 20 практических торпед. С сентября подлодки (кроме «В-1», погибшей на переходе) начали ходить в боевые походы. К сожалению, это продолжалось всего в течение месяца, поскольку в конце октября в связи с Петсамо-Киркенесской операцией и последующей эвакуации всех немецких войск из Финмарка их суда и надводные корабли прекратили движение в операционной зоне Северного флота. Несмотря на весьма короткий срок «В-2» под командованием А.С. Щекина потопила германских охотник «Uj 1220», а «В-4» под командованием Героя Советского Союза Я.К. Иосселиани – охотник «Uj 1219». Тот факт, что успеха смог добиться не только именитый подводник, но и молодой командир, впервые возглавивший командование подводным кораблем – именно «В-2» - только 21 августа 1944 г. и не проходивший подготовки в Данди (Щекин в это время заканчивал обучение в КУОПП), подтверждает то предположение, что несмотря на сложность британской техники боевая работа командира на ней, благодаря «умным приборам» оказывалась проще и, следовательно, эффективнее, чем использование обычных таблиц Томашевича. Что же касается простых офицеров-подводников, то они вряд ли тогда понимали значение аппаратного обеспечения. Кажущаяся результативность наших атак (на Балтике и Черном море она официально составляла около 50, на Северном флоте – около 80%!!!) не побуждала личный состав к совершенствованию имевшихся методов. Даже в 1952 г. в бюллетене минно-торпедного управления №2 отмечалось, что «в настоящее время развитию приборов управления торпедной стрельбой для ПЛ уделено большое внимание. Однако осваиваются приборы личным составом очень медленно. Объясняется это тем, что еще значительная часть офицеров-подводников недооценивают этого вида боевой техники…».

Подведем краткий итог вышеизложенному. Наиболее совершенными ПУТС обладали американцы, на втором месте были немцы, затем шли англичане. Нас заносить в этот перечень вообще бессмысленно – из примерно 650 торпедных атак лишь четыре (0,6%) осуществлялись с применением СРП. Другие элементы ПУТС так же не успели получить боевого применения. В результате 99,4% торпедных атак осуществлялись по таблицам Томашевича, т.е. методами Первой мировой войны. Соответствовала данному факту и реальная результативность атак. По нашему флоту она была 24,6% на Балтике, 22% на Черном море и 13,5% на Севере. В то же время из четырех атак с применением СРП успешными оказалась половина, что, впрочем, не может считаться надежным показателем из-за скудности статистической базы. С учетом вышеизложенного не вызывает сомнений тот факт, что общая ситуация с нашим торпедным оружием была довольно безрадостной. Оно отставало по своему развитию от современных ему зарубежных образцов примерно на 10-15 лет, причем в течение войны сократить это отставание в силу ряда причин не удалось. Являясь мощнейшим тормозом в развитии тактики, качество нашего торпедного оружия вкупе с зачастую невысоким уровнем подготовки личного состава как раз таки и являлось главной причиной той невысокой результативности, которую продемонстрировал наш подводный флот в годы войны.

Мирослав Морозов
(статья опубликована в журнале "Флотомастер" №2, 2005 год.)
Материалы для оформления статьи предоставлены автором

Ссылка №1 За обилие циферблатов и окошек получил жаргонное обозначение “fruit machine” – «фруктовая машина». Так в обиходе подводники называли игральный автомат, сейчас часто именуемый «одноруким бандитом».

Форум » Читальный зал » Морозов М. "Приборы управления торпедной стрельбой" » тема закрыта
	перенос