Отправлено: 18.07.07 10:16. Заголовок: Митюков Н. "Классики марксизма-ленинизма о флоте"

Николай Митюков

Классики марксизма-ленинизма о флоте

Позиция В.И. Ленина по вопросу о флоте

Мнение Ленина по поводу флота было далеко не однозначное и менялось в течении его жизни. В 1904-05 гг. Ленин полностью или частично разделял теорию Мехена: слишком уж очевидны были ее главные положения.

В последствии в своих статьях Ленин упоминает флот с чисто практической целью: революционное движение на флоте, пропаганда и агитация на флоте и т.д. После Октябрьской революции, первое упоминание о ВМС можно найти в речи на первом Всероссийском съезде военного флота 5 декабря 1917 г. [Ленин, Т. 35, С. 114]. Коснувшись общих вопросов политики, Ленин как бы между прочим заметил: «Во флоте мы видим блестящий образец творческих возможностей трудящихся масс, в этом отношении флот показал себя как передовой отряд». Контекст речи понятен: моряки самый сознательный элемент в вооруженных силах, следовательно Советской стране необходим сильный военный флот.

Но в это же время постановление СНК за подписью Ульянова-Ленина [Ленин, Т. 35, С. 130] гласило: «Поручается главному морскому хозяйственному управлению немедленно пересмотреть сметы морского министерства на 1917 г. с целью приостановки всех расходов по программе постройки военных судов». Все становится понятно: Ленин одной рукой голосует за сильный флот, другой – против.

Вообще двойственность для позиции для Ленина весьма характерна. Например, вот ряд цитат, посвященных по вопросу Черноморского флота.

Как известно, в 1918 г. на Черноморском флоте создалась серьезная ситуация: германское командование добивалось перевода флота из Новороссийска в Севастополь, советская делегация старалась этот вопрос замять, так как передача флота немцам означала его последующую контрреволютизацию.

24 мая 1918 г. на докладной записке Начальника Моргенштаба Ленин делает резолюцию [Ленин, Т.50, С. 81]: «ввиду безвыходности положения, доказанного высшими военными авторитетами, флот [Черноморский] уничтожить немедленно». Примерно в это же время в разговоре по прямому проводу с А.А. Иоффе, возглавлявшего советскую делегацию на переговорах, Ленин говорит [Ленин, Т. 50, С. 94]: «мы предпримем со своей стороны решительно все меры, чтобы добиться как перевода судов в Севастополь, так и прекращения военных действий... Повторяю, все возможное делается». А телеграмма в Берлин от 18 июня в этом контексте вообще становится образцом непонятности ответа [Ленин, Т. 50, С. 102]: «насчет судов Черноморского флота... мы принимаем все меры и я надеюсь, что приказ исполнят». Непонятно только какой приказ, первый или второй.

Эти интриги самым пагубным образом повлияли на умы и чаяния простых матросов. Официальная двойственная позиция правительства окончательно запутала и без того сложную ситуацию и вызвала цепную реакцию, закончившеюся Кронштадтским восстанием 1921 г. Вот как описывает события в Новороссийске один из непосредственных участников событий Н.Р. Гутан [Гутан, С. 131]: «Объявление этой циничной телеграммы произвело сначала на присутствующих ошеломляющее впечатление, которое сразу же перешло в негодование по адресу СНК. Помимо брани слышались голоса: «Предатели хотят вину потопления флота сложить на нас, хотят поставить нас вне закона» и т.д. и т.п.»

Понял Ленин или нет опасность, которая грозила Советской власти со стороны флота, сейчас сказать трудно. Но после окончания гражданской войны, когда перед страной встал вопрос о дальнейшем выполнении судостроительной программы, реакция Ленина была однозначной. 23 октября 1920 г. он пишет проект постановления по вопросу восстановления Балтийского флота [Ленин, Т. 41, С. 392]: «Поручить Петроградскому Совдепу и специально Комитету обороны... обратить особое внимание на ускорение работ по восстановлению Балтийского флота и согласованию всех учреждений, способных помочь делу с устранением всякой волокиты и установлением реального надзора за быстротой и успешностью работ».

Но всего через несколько месяцев отношение Ленина к флоту меняется, и стало каким-то пассивным, выжидательным. Уже нет громких слов о богатых революционных традициях. Чувствуется какая-то напряженность. В докладе «О замене продразвестки натналогом» на Х съезде РКП(б) [Ленин, Т. 43, С. 65] 15 марта 1921 г. Ленин об РККФ как бы невзначай заметил следующее: «Надо иметь флот, этого у нас нет – флот в руках враждебных».

Еще через несколько месяцев позиция Ленина меняется в корне. Теперь он употребляет свои силы прямо в противоположном направлении: на дело уничтожения своего флота. В записке от 14 мая 1921 г. тов. Кржижановскому в президиум Госплана [Ленин, Т. 43, С. 261] Ленин рассуждая об экономических вопросах, стоящих перед страной между прочим замечает: «Отдельно флот, относительно коего нужен особый расчет, максимальное сокращение, почти уничтожение флота и расходов на него». В письме Л.Д. Троцкому за подписью Председателя СНК Ленин 30 июля 1921 г. пишет [Ленин, Т. 53, С. 83]: «Ликвидация Морского ведомства необходима... Прошу сделать соответствующие распоряжения и указать какой срок назначен и кто является ответственным за проведение ликвидации».

Что же такое случилось с Владимиром Ильичом, из-за чего он на 180 градусов поменял свое отношение к флоту? Может финансовое положение страны резко изменилось, и ей уже не под силу держать большую армию и флот?
Но нет, на IX Всероссийском съезде советов, в докладе, написанном 25 декабря 1921 года [Ленин, Т. 44, С. 335] Ленин черным по белому пишет: «Не допустить ни малейшего ослабления задачи снабжения в 100% нужд Красной Армии, что должно быть поставлено в первую очередь в интересах сохранения обороноспособности Советской республики».

Может из-за Вашингтонской конференции 1921–22 гг., когда Англия, США, Япония и другие ведущие военно-морские державы договорились о сокращении своих ВМС, и Советская Россия в ответ на это сокращает свои? Опять непохоже. Вашингтонская конференция на том же съезде заклеймена Лениным как способствующая гонке вооружений. Впоследствии М.В. Фрунзе даже приведет цифры, иллюстрирующие это [Фрунзе, Т. 2, С. 258]: «В 1913 г. морской бюджет 7 главнейших морских держав составлял 100,5 млн ф. ст. На 1925 г. он равнялся 230,6 млн. Разница довольно внушительная». Ниже Фрунзе замечает: «Несмотря на соглашение в Вашингтоне, ограничившее морские вооружения, фактически развертывается та же самая, если не большая судостроительная горячка, с той лишь разницей, что взамен запрещенных крупных судов строят суда меньшего тоннажа, а также воздушный флот».

Может из-за потепления международной обстановки Советская Россия в односторонне порядке решила сократить часть своих вооруженных сил? Опять непохоже. Ленин в своем докладе «О международном и внутреннем положении» 8 марта 1922 г. приводит слова Л.Д. Троцкого, который в ответ на нападки мировой буржуазии требовал увеличить революционную бдительность, и которые Ленин целиком поддерживает и одобряет [Ленин, Т. 45]: «Пусть каждый красноармеец усвоит себе международное положение... Мы будем на чеку и пусть каждый красноармеец знает, что такое дипломатическая игра, и что такое сила оружия, которая решает все классовые конфликты».

Так что же такое произошло в конце 1921 – начале 1922 г.? Ответ известен: Кронштадтский мятеж.

В своем стремлении уничтожить флот, как рассадник контрреволюционных идей, Ленин неумолим. В первом письме к И.В. Сталину от 25 ноября 1922 г. [Ленин, Т. 45, С. 312] он пишет: «Флот в теперешних размерах хотя и является «флотишкой», по замечанию тов. Склянского, все же для нас непомерная роскошь». Но и тут в деле уничтожения флота Ленин сохраняет свою знаменитую расчетливость. Ниже он замечает: «Крейсер «Нахимов» надо достроить, ибо мы его продадим с выгодой, а в остальном я убежден... флот нам не нужен». Кому-кому, а уж Ленину, который еще в 1917 году оценил опасность, которую может создать революционному Питеру даже какой-то там шведский флот, и восклицавший тогда: «мы крайне обеспокоены, не допускаем мысли, чтобы наш революционный флот бездействовал» [Ленин, Т. 50, С. 42]. И вдруг, такая явно пораженческая концепция «Флот нам не нужен».

Действительно, как во времена Брестского мира снова приходилось выбирать: или потеря Питера в случае новой войны, или под рукой всегда будет «настоящий образец творческих возможностей трудящихся масс, передовой отряд» в лице флота.

Во втором письме И.В. Сталину от 29 ноября 1922 г. [Ленин, Т. 45, С. 313] он пишет уже более трезво: «Держать флот, сколько-нибудь значительного размера, нам по соображениям экономическим и политическим, не представляется возможным», хотя и признает, что: «общее число судов мне представляется излишним».


Позиция М.В. Фрунзе по вопросу о флоте

Как истинный ленинец, подчиняясь партийной дисциплине, М.В.Фрунзе был полностью солидарен с Лениным по вопросу о флоте. Но сразу же после смерти Владимира Ильича, по вопросу о флоте намечаются новые веяния.

В 1924 г., по настоянию И.В.Сталина, была назначена комиссия ЦК РКП(б) для обследования состояния армии и флота. Вывод, который она сделала, был шокирующий [Емелин, С. 25]: «в настоящем виде Красная армия небоеспособна». Это был повод для устранения Л.Д. Троцкого с поста главы военного ведомства. Должность Троцкого занял Фрунзе. Данная рокировка означала отказ от троцкистко-ленинского взгляда на флот и военно-морскую доктрину.

Новый «министр обороны» уже 17 ноября 1924 г. в своем докладе на совещании начальников ПУР заявил [Фрунзе Итоги и перспективы]: «У некоторых товарищей, в связи с недостатком у нас средств, является мысль, что лучше сосредоточить все наше внимание на сухопутной армии. Такая точка зрения крайне ошибочна. Ставить крест над своим морским строительством нам нет ни каких оснований. РВС твердо и незыблемо стоит на той точке зрения, что флот нам крайне необходим, что мы должны его развивать дальше». Но похоже данный доклад был лишь зондированием позиции «некоторых товарищей» по вопросу о флоте. И ниже Фрунзе уточняет: «Мы, по всей вероятности, даже при самых благоприятных бюджетных условиях ограничимся программой постройки мелких судов оборонительного характера».

Подобное зондирование почвы как-то не вписывалось в последующую военную доктрину, что вызвало справедливые замечания в адрес Фрунзе. Когда в СССР лихорадочно начала выполнялась программа строительства большого океанского флота, эти слова были похожи на явный оппортунизм. Из-за чего издание работ Фрунзе в 1951 г. давало следующее объяснение этого утверждения [Примечание к докладу Фрунзе, С. 567]: «Данное положение М.В. Фрунзе учитывало слабость нашей промышленности, не производившей тогда крупных боевых кораблей. В наши дни военная промышленность решает вопросы обеспечения советских интересов на море, опираясь на неизмеримо возросшую экономическую мощь советского государства. Общее положение советской военной науки о том, что решение конечных целей в войне достигается наступлением, ... целиком относится и к развитию ВМС СССР». Но истинные причины этого заявления следует искать в различии взглядов Ленина и Сталина на вопрос о флоте.

В речи на гарнизонном собрании в Тифлисе 15 апреля 1925 г. Фрунзе пытается оправдаться за «программу мелких судов оборонного характера» [Фрунзе, Очередные вопросы]:«Реальная наша программа заключается в том, чтобы в первую очередь привести в порядок остатки старого царского флота, эти суда еще боеспособны, но требуют немалой затраты средств... Таким образом, с задачей иметь небольшой, но все-таки боеспособный флот, могущий стать опорой сухопутной армии, мы можем справиться».

Следует оговориться. Если бы еще в 1920 г. были приняты меры по постановлению Ленина, то «немалых затрат средств» просто бы не потребовалось. На худой конец можно было бы ограничиться хотя бы консервацией судов. Но ни того ни другого не было сделано, и недостроенные корабли заржавели окончательно.

В докладе на III съезде советов СССР 19 мая 1925 г. Фрунзе опять говорит о том же [Фрунзе, Красная армия, С. 258]: «К сожалению, ни одного нового судна мы не строили и не строим, а до сих пор ограничивались лишь ремонтом имеющихся... Наш флот очень маленький. Мы не располагаем сейчас средствами для того, чтобы превратить его в ту величину, которая отвечала бы протяжению морских границ и интересам нашей морской обороны». Но намек на то, что СССР нуждается в сильном флоте сделан, и постановление III съезда советов по докладу М.В.Фрунзе было следующим [Постановление III съезда, С. 289]: «Съезд... в деле строительства РККФ предлагает провести мероприятия, необходимые для дальнейшего укрепления ВМС».

И вдруг, в газете «Красная Звезда» от 3 июля 1925 года следует статья Фрунзе «Нужен ли нам Балтийский флот» [Фрунзе, Нужен ли нам Балтийский флот], которую можно рассматривать как окончательный отказ от ленинской доктрины «флот нам не нужен»: «Мы строим и построим сильный Балтийский флот. Республика позаботится. «Лучше меньше да лучше», – так говорил наш покойный Ильич. Помним об этом и не будем [пока ?] особо гнаться за числом. Надо сначала привести в полный порядок то, что у нас есть. Надо ударить по подготовке, слаженности, выучки, умению. Надо добиться того, чтобы суда... представляли ... живое, единое целое».

Неужели за три месяца что-то резко изменилось в экономике? Нет, причины следует искать в политике. Умер В.И. Ленин и через год после его смерти ленинское отношение к флоту окончательно забылось.


Советская военно-морская доктрина в период жизни И.В.Сталина

Логическим продолжением вопроса об отношении классиков ленинизма-сталинизма о военно-морском флоте, явилось бы освящение позиции Сталина.

К сожалению, в современной советской литературе искусственно создается нарочито упрощенное отношение Сталина к флоту. Вождь представлен в виде этакого взрослого ребенка, увлекавшегося большими игрушками. Вот например, как описывает И.Л. Бунич [Бунич, С. 46] отношение Сталина к флоту: «Сталин, как и большинство диктаторов страдал гигантоманией. Сталин искренне считал, что на пути к мировой революции имеется только одна помеха – Англия, с ее огромным флотом. Почему именно Англия, а не Америка? Этого не знает никто. Возможно, вождь об американском флоте вообще не слышал. Но Гранд Флит давил на его воображение. Именно на Гранд Флите зиждется императорская мощь Англии, считал он, а когда рухнет Британская империя, тогда до мировой революции уже рукой подать. Его воображение рисовало ему армады под советским флагом, идущие на битву... громят англичан и разносят знамя пролетарской революции по всему миру».

После развенчания культа личности, о философском наследии И.В. Сталина забыли окончательно. Не предпринималось и попытки издания собрания сочинений Сталина, настолько же полного, как полное собрание сочинений Ленина. Так что об отношении Сталина к флоту по первоисточникам судить трудно. Но осталось ряд косвенных источников, вроде воспоминаний о Сталине и ряда постановлений, которые позволяют довольно определенно судить о сталинском отношении к флоту. Наиболее ярко эволюция взглядов вождя прослеживается в официальном отношении к военно-морским доктринам.

До 1925 г., то есть до статьи Фрунзе «Нужен ли нам Балтийский флот», работы по достройке и восстановлению кораблей велись по мере выделения на эти цели бюджетных сумм, не имевших ничего общего с действительными потребностями. И поэтому маневры флота 1925 г. дали самый плачевный результат. Как следствие была образована морская комиссия, но в этот период единого мнения по вопросу о флоте достигнуто не было [Монаков, Флот должен быть активным].

После смерти Фрунзе дискуссия о флоте происходила в основном между представителями армии и морскими специалистами.

В апреле 1926 г. штаб РККА разработал «Соображения по вопросу организации Морских сил», в котором о роли флота говорилось лишь как о поддержке фланга сухопутных войск.

Принципиально другую позицию занимали ряд «старых» морских специалистов, в частности М.А. Петров и Б.Б. Жерве. На основе теории Мехена они создали так называемую теорию оперативного искусства. Разбирая операции Первой мировой войны, Петров и Жерве пришли к парадоксальному выводу. Оказывалось, что для владения морем вовсе не обязательно строить армады крейсеров и линкоров. Господство может завоевать и относительно слабый флот, который во-первых, предпринимает постоянные активные действия, а во-вторых, имеет в своем составе оптимальное сочетание кораблей различных классов.

Исходя из теории Петрова, вместо больших затрат на сооружение крупных кораблей требовались лишь затраты на «оборудование театра боевых действий». Кому-то такая позиция старых морских специалистов явно не понравилась.

Как противовес «старой» школе Петрова появилась так называемая «молодая» школа. С 1933 г. взгляды последней начинают преобладать, и официальной доктриной СССР становится доктрина «малой войны», а Петров и Жерве были репрессированы [Монаков, Разгром «старой» школы].

Сейчас трудно судить, чье учение было более верно. Скорее всего, одно органически дополняло другое. «Старая» школа имела под собой более основательную базу, но была сильно оторвана от реальных дел в государстве; «молодая» школа явилась продолжением «сухопутной» доктрины высказанной Тухачевским его знаменитым выражением: «мы много тратим на флот». «Молодая» школа имела явное пристрастие к различным модным нововведениям, нередко оказывавших самое пагубное воздействие. В соответствии с ней предусматривалось лишь наличие москитного флота, оборудование сильных минно-артиллерийских позиций и ведение лишь «малой войны» [Монаков Танки или корабли], [Монаков Флот для «малой войны»].

Самое интересное в этой истории то, что разделавшись руками «молодой» школы со «старой», к 1936 г. официальной советской доктриной становится фактически теория Мехена в том понимании, каком она была в 20-е гг. На смену «малой» войны москитного флота приходит концепция «большого морского и океанского флота».

Трудно сказать, что повлияло на такой поворот в вопросе флота. К настоящему времени в ходу четыре основные версии, из-за чего Сталин пошел на строительство «большого» флота [Монаков К «большому морскому и океанскому» флоту].

1. Обострение международной обстановки.

2. Гонка морских вооружений на Западе, после отмены ряда договоров (например, Германии в 1936 г. было разрешено иметь флот, который составлял бы 35% от английского).

3. Опыт войны в Испании однозначно показал, что некоторые тактические и стратегические задачи можно решить лишь с участием флота.

4. Официальная советская версия заключалась в том, что к этому времени наблюдался стремительный рост индустрии.

Одна из наиболее распространенных версий – первая. В частности известный американский историк Р.В. Херрик считает, что во-первых, до 1936 г. у Запада не было беспокойства на счет советского флота, из-за чего Сталин пришел к выводу, что советская дипломатия не может быть эффективной, если слова политиков не подкреплены морской мощью. Во-вторых, Сталин рассматривал флот в свете будущей советской экспансии. И в-третьих, советское руководство не решалось вступить в войну, пока или советский флот не «дорастет» до западного уровня, или пока западные флоты не уничтожат друг друга до советского уровня. Но документы по данному вопросу, если они еще существуют, пока не рассекречены и все сказанное не больше чем гипотезы.

На совещании командующих флотами и флотилиями 2–10 декабря 1940 г. в выступлении адмирала И. Исакова был сделан вывод, что «малая война» как таковая дискредитировала себя [Монаков На пороге большой войны].

Таким образом, стало окончательно ясно, что Сталин стоит на позициях теории Мехена.

Особое пристрастие Сталин испытывал к тяжелым крейсерам. Так, уже после войны Н.Г. Кузнецов предложил для убыстрения выполнения программы снизить число тяжелых крейсеров, приводя в доказательство, что англичане придерживаются пропорции на каждый линкор по одному тяжелому крейсеру. На что Сталин отреагировал: «Я не требовал того, чтобы сокращали число тяжелых крейсеров. Я бы на вашем месте число линкоров сократил еще, а число тяжелых крейсеров увеличил бы». И дальше объяснил свою точку зрения следующим: «У англичан серьезные базы за океаном. Потеря этих баз равносильна смерти, им и нужно иметь в необходимых количествах линкоры. У нас же наоборот, все сырьевые базы внутри страны. В этом наше большое преимущество. Поэтому копировать Англию нам незачем... Другое дело, если вы собираетесь идти в Америку, тогда вам надо иметь это соотношение» [Шитиков Сталин и военное судостроение]. Но как видно, совсем отказаться от линкоров Сталин не решился и немаловажную роль в этом сыграл престиж. Правда в Сталинской интерпретации тяжелые крейсера выглядели весьма своеобразно. По большинству тактико-технических элементов они более напоминали то, что на Западе называют линкорами. Ну что-ж, Запад нам не указ. А то, что в СССР нет линкоров (но есть «тяжелые крейсера») лишь характеризует его миролюбие. Уже упомянутый И.Л. Бунич по этому поводу заметил: «Не успела закончиться война, а по приказу Сталина снова были заложены линейные крейсера типа «Сталинград». Испепеленная войной страна, конечно же в это время больше всего нуждалась в линейных крейсерах для нового боя с англичанами. В 1958 г., в начале ракетно-космической эры, в море вышли бы на потеху всему свету советские линейные крейсера с артиллерийским вооружением, без прикрытия с воздуха. К счастью этого не случилось. не успели еще похоронить Сталина, как оба линейных крейсера начали разбирать» [Бунич, С. 50].

В литературе бытует мнение, что Сталин не понимал значение авианосцев. Но как показывает ряд источников (например [Шитиков Сталин и военное судостроение]), он прекрасно понимал об опасности с воздуха. Примером тому могут послужить судостроительные программы. Просто для боевых действий в Европе авианосцы менее нужны чем скажем те же крейсера и эсминцы. А потому из планов и программ они непременно переходили в разряд объектов второй очереди.

Таким образом, в целом Сталин разделял теорию Мехена.

Николай Митюков

1995 год.